Начало начал

Вообще-то они и раньше были хорошо знакомы и неоднократно сиживали в том же баре, но в этот раз разговор зашел о превратностях жизни в общежитии (где обитал Михин) или совсем-непонятно-где (ибо Мамонт жил совсем непонятно где). Мысль о дворницкой стезе давно витала в умах обоих собеседников, но в этот миг материализовалась - во всяком случае, после этого разговора они начали поиски подходящего места, обходя бесчисленные московские РЭУ и ДЭУ. Под подходящим местом подразумевалась отдельная квартира и наличие нескольких вакансий, так как предполагалось вовлечь в компанию еще двух-трех человек.

В начале 1990-х годов в центре Москвы пустовало множество квартир, жильцы которых были отселены в связи с капремонтом дома, но сам капремонт затягивался на неопределенное время. В отселенных квартирах функционировали все коммуникации (вроде света, газа, отопления и даже телефона иногда), так как по соседству находились "нормальные" квартиры, чьи обитатели только ждали переезда. Пустыми квартирами распоряжались местные РЭУ, и употребляли их для своих нужд - для "временного" поселения дворников и прочих сотрудников.

В конце октября была найдена искомая квартира - на углу Черниговского переулка и Большой Ордынки. К тому времени Мамонт и Михин уже работали дворниками и каждое утро приезжали на свой участок на улице Осипенко, 25. Квартира была свободна, но не совсем, так как там оставался последний жилец. Это был некто Белинский - личность, хорошо известная в местном отделении милиции. Белинский давно получил ордер на новую квартиру где-то на окраине, но продолжал фигурировать на Ордынке,- туда приходили его друзья и приносили много портвейна. Когда Мамонт и Михин впервые пришли на Ордынку, Белинский встретил их очень неприветливо и наотрез отказался уезжать, но потом подобрел и даже предложил портвейн. Однако Мамонт и Михин от портвейна отказались и отправились в бар МИИГАиКа, где за вечер навербовали полтора десятка "дворников", из которых особенно выделялся некто Горохов ростом в 2 метра и с очень широким добрым лицом. Штурмовой отряд выехал на Ордынку, но Белинский к тому моменту куда-то исчез, поэтому эффектного жеста не получилось. Уговорились на завтра.

Проблема с алкоголиками решилась сама собой: когда "отряд" в очередной раз прибыл на место, дверь оказалась опечатанной красивой гербовой печатью. Ночью там поработали милиционеры, всех повинтили, свезли в участок, а ключи от квартиры отдали нам. Позже Белинский появлялся пару раз, забрал какое-то барахло, а остальное обещал забрать как-нибудь потом.

Квартира представляла собой именно то что должна представлять квартира, где полгода жили алкоголики. Что Геракл, что Авгиевы конюшни?- в конце концов там был только навоз...

	С появлением реальной, а не гипотетической квартиры сразу возникли желающие составить компанию Мамонту и Михину. Первым был Бут со своей молодою женой, а следом появился Мышь. Еще в квартире фигурировали некоторые личности, никто из которых не собирался брать в руки метлу, но помаячить и потусоваться был склонен.
	Так и началась ордынская жизнь. Утром Бут и Мамонт (или Михин - они работали попеременно) брели на свои участки, днем иногда ехали в свой институт, а вечером наступала совсем особая пора... Вечером звенел звонок и наступали гости. Поначалу их было немного, позже - в золотой период Золотой Орды - гостей стало больше, но они были разные, совсем разные. Это потом круг замкнулся, и петля стала затягиваться все туже...

А уж Куликову как было не приходить - ибо работал он в метрострое и регулярно вылезал из шахты как раз напротив нашего дома - в Кадашах. Так и шел на Ордынку - в робе, каске, на лыжах и с ружьем...

Гостей усаживали на кухне - она была большая и просторная. Там и велись беседы, употреблялся чай с чем-бог-пошлет... Задним числом удивляюсь - чем-таки бог посылал в те загадочные и нехлебные годы?

Весьма важной деталью быта ранней Ордынки являлась пустая комната возле кухни. Там укладывали на ночь гостей или еще каких-нибудь приблудших граждан. Т.е. это была гостиная - в буквальном смысле слова. Многие интриги и сюжеты ордынской жизни разворачивались именно здесь.

Большая часть мебели осталась от старых жильцов или была найдена на окрестных дворах и свалках. Все это долго и нудно мылось, отчищалось, ремонтировалось и расставлялось в нужные углы. Мебели было мало, поэтому квартира казалась очень большой. Посуда так же во многом была трофейной. Наибольшая разруха царила в ванной комнате, несмотря на все усилия,- стены там сильно подгнили от сырости, штукатурка местами отваливалась, а собственно под ванной была огромная дыра, уходящая куда-то во тьму этажного перекрытия. Оттуда иногда приходили гигантские черные тараканы - это было нечасто, но каждое появление этих монстров отмечалось громким женским визгом. На их фоне обычные рыжие пруссаки - неотъемлемая часть быта старой Москвы - казались добрыми старыми друзьями.

Особо следует сказать о туалете, ибо он долгое время служил одной из главных достопримечательностей Ордынки. Во-первых, по объективным техническим причинам там всегда бурно текла вода, поэтому посетитель ощущал себя оседлавшим горный поток. Для совладания с этой стихией была написана специальная Инструкция из 12 пунктов, где популярно объяснялось - что и в какой последовательности открывать и закрывать. Несоблюдение Инструкции автоматически приводило к затоплению квартиры и соседей снизу, но - к чести жильцов и гостей - за всю историю Ордынки никто не ошибся!..Во-вторых, однажды кому-то пришло в голову приколотить на дверь деревянный барельеф с суровым профилем вождя мирового пролетариата. Почему это было сделано, неизвестно, возможно так выпукло был выражен народный гнев против КПСС (напомню, это происходило осенью 1990 года, когда еще были парткомы, а президентом был генсек Горбачев).

Туалет сразу окрестили Ленинской комнатой и стали приносить туда и развешивать на стенах разные реликты уходящей эпохи: книги, брошюры Политиздата, плакаты, какие-то пионерские знамена и помятые горны и все прочее, что имело отношение к теме выставки. Так как сортир был большой, а добра этого в то время было почти столько, сколько сейчас рекламы в почтовых ящиках, скоро собралась богатейшая коллекция предметов, которую все посетители квартиры и сортира изучали с большим удовольствием.

На семейной фотографии Бутов видна дверь в мемориал, но более подробных свидетельств не сохранилось.

Нельзя не упомянуть о Тишинке - знаменитой в те годы барахолке возле Тишинского рынка. Феномен Тишинки еще ждет свого летописца. Туда ходила вся околобогемная часть столичного общества. Еще не было бутиков и сэконд-хэнды только начинали появляться. Денег тоже ни у кого не было. И прежде параличная сов.торговля пребывала в полной коме. А на Тишке можно было найти все что угодно: совершенно новые штаны с покойника, замечательный заварной чайник без крышки, НКВДэшную пыжиковую шапку-пирожок, пижонский шарф, прожженый сигаретой всего в одном месте...Обычная цена составляла 1 рубль, а позже 3 рубля. На Тишку ходили не столько купить, сколько вдоволь порыться и посмотреть, это был не шопинг, а экскурсия и медитация...Самым заядлым и опытным тишинцем был Шаров. Его марксистский систематический ум в особенности цепко узнавал и отслеживал любопытные предметы, но и прочие ордынцы не отставали. Почти все носили какие-то вещи, найденные на барахолке. Марьяна одно время умудрялась чуть не с головы до ног одеваться во все тишинское...Интересно, что никому не казалось подобное пристрастие чем-то зазорным или непривлекательным. Даже напротив - в этом был особый шик и даже мода: примерно как в 20-х годах высшее сов.начальство носило шоферские кожаные куртки... Да все на Ордынке были эстетами - даже если не догадывались об этом.

Собственно Ордынская жизнь началась со дня рождения Сметкиной в ноябре 1990 года. Незадолго до этого Мамонт познакомился на Арбате с Артемом Жестоким и Снежком. Они там пели БГ и так успешно, что собирали гигантскую толпу. Мамонт дал им телефон Ордынки и пригласил в гости. Однако вместо Артема Снежок привел Боба из Киева, трудившегося на том же Арбате.

Что удивительно, водки и пива почти не пили. Отчасти это было связано с бедностью и недостатком пития в сов.магазинах, но важнее была сама способность вылавливать из каши жизни то изюмину, то таракана, - каша варилась густо, и особенно густой она становилась под вечер...

Результатом дня рождения стало поселение Боба в гостиной на топчане. Он прожил на Ордынке несколько недель, за которые успел записать несколько песен с Мамонтом и Марьяной. Тогда же появился и Шер со своею флейтой, хайром и длинным носом. Мышь регулярно третировал обоих за тунеядство, обзывал Бобиком и Шериком и даже как-то выгнал рано утром на участок с метлами в дрожащих руках.

Позже появился и Артем, получивший стойкое прозвище Жестокий. В этом он сам виноват, так как при появлении объявил себя наследником древних германцев, агрессивно демонстрировал свой тевтонский профиль и клялся, что он с самый жестокий и свирепый поклонник U2 и Гребенщикова сразу. Он чуть было не сцепился со Спиридоновым, и даже кроткий Михин чудом избежал нападения, так как назвал ирландскую сагу голландским гимном. Но после выяснилось, что Жестокий вовсе не такой жестокий, как кажется, да и профиль у него весьма неопределенно-рязанский...

Его песни стали такой же важной частью нашей жизни, как и церкви Кадашей за окном и утренний троллебус. Дед был очень молодой и весь состоял из длинных, но изломанных частей. Иногда нам казалось, что он не доживет и до рассвета. Он приносил новые стихи, написанные крупным безумным почерком на мятых листах бумаги. Никто не знал, зачем он приходит и зачем уходит, но мы сразу полюбили его. Сумасшедшие люди заразны, а поэты заразны вдвойне. Они меняют атмосферу в доме быстрее, чем самый быстрый сквозняк. Поэты - сами себе атмосфера, и благо тем, кто может видеть их, пока они есть.

В гостиной была сделана "студия" - т.е. там стоял микшерный пульт системы "Карат" (одолженный у Жирафа) и еще кое-какое "оборудование". Стены обили войлоком, который был найден в подвале под Ордынкой. Кроме войлока, в подвале обнаружили еще много полезных и загадочных предметов, - прежде там располагался склад треста театрального ремонта "Теаремонт"( что явствовало из найденной там же печати). Юный кот Гоша регулярно ходил по войлочным стенам наподобие мухи или таракана, чем потрясал всех свидетелей.

Однако, зима настала. Снегу тоже, однако, настало изрядно. Однажды после особенно долгого и мучительного (для дворников) снегопада на Ордынку запорхнула розовощекая Посадкова и что-то защебетала радостное о пушистом снежке, который так замечательно кружится вокруг фонарей. Дворники в полном составе сидели на кухне и мрачно пили чай. Никто не сказал ни слова...